1.
Исповедь
Я не ищу пред небом оправданья*
За те грехи, что прячут по углам.
В дурмане жизни отдан на закланье.
Я превращаюсь в позабытый хлам.
Я трудную дорогу выбираю,
Куда идти и с кем свой кров делить.
При виде смерти я не замираю –
Зачем о неизбежном слёзы лить?
Мой Путь тернист и на душе тревожно.
Мой Свет – Твой взгляд
В застывшей хищно Тьме.
Я сделаю возможным невозможно,
Но люди и не вспомнят обо мне…
Я не молю о славе повсеместно,
Я не прошу даров из рук чужих,
Но только буду рад, признаюсь честно,
Когда меня заменит мой же Стих!
* - строка принадлежит поэту и музыканту Сергею Калугину
2.
Тоска по венам острым
Тоска – по венам острым.
И жизнь фонтаном вверх.
Мы мчались за свободой.
В ответ свинцом расстрел.
Тоска – по венам острым.
Вгрызалась, рвала в клочья,
Рассвет мы ждали ночью,
Хотелось честно жить.
А слёзы настроенья
Смеялись серебристо
И в капельках игристых,
Фальшивых – отраженье,
Ловили отраженье
Далекого любить.
Тоска – по венам острым.
Нас мучили вопросы,
Ломились через грани
Чужого бытия.
И в диком рваном танце,
Сверкая бледным глянцем,
Ответы растворялись
Внутри чужого Я…
3.
Про них…
смертельно больным деткам…
Запутаны, замолвлены,
В ловушку смерти словлены,
Они не ждут участия,
Им суждено молчать.
И так хотел бы счастья я
Для них; но только жизнь моя,
Как стих короткий блёстками
Цветными, даже хлёсткими
Сверкать и деток слёзками
Наш стыд и срам смывать
Не сможет,
Но страдать…
Страдать за их мучения,
За жизни отречение,
За взрослый детский смех,
Увы, и нет желающих,
Всезнающих, рыдающих,
О славе не мечтающих,
Готовых страшный грех
Принять.
И только с Неба,
Так грустно падал с Неба,
Так тихо плакал с Неба
Холодный белый снег.
4.
Молчание и Тишина
Как часто в ответ получаешь Молчанье,
Закрытое сердце и чувственный холод.
Ты ждёшь пониманья. Как странно –
Молчанье совсем не похоже на Тишину.
Один на один с своим внутренним Богом.
Сметает в безмолвье забвение ночью.
А ночь остаётся, она не уходит…
И странно. Как странно всё происходит,
Когда бежишь прочь, возвращаясь к Чертогу
Своих грустных мыслей, неверных итогов.
И снова Молчанье вгрызается в душу,
И ты понимаешь, как ты одинок.
Сегодня суббота, неправильно что-то
В Молчании этом, ничем не согретом,
До боли давящем и ненастоящем,
Опять остающемся без ответа.
Как странно – Молчанье совсем не похоже
В своём одиночестве на Тишину.
5.
Полный парк пустоты
Полный парк пустоты. Призрак тысяч вчера.
Тусклый свет фонаря. Позабытые сны.
В луже хаосоцветной – рожденье весны.
Жизни искры. Ночная чужая хандра.
6.
Ангел
Я знаю, ты помнишь,
Как плавилось Небо,
Свинцово-тягучее.
Я знаю, ты видел
Остывшим вулканом
Застывший на памяти Сон.
И будто всё знал и
Свой век доживал ты,
И тёмные тучи и
Тяжёлые волны метались;
И в Небе кружились
Голодные стаи ворон.
Я знаю, ты думал, что
Рухнула жизнь
В Безвозвратное.
Я знаю, ты пал на колени
И криком потряс
Суть Времён.
И Ангел явился –
Знамением света,
Объяв Необъятное.
И знаком Любви осенил
И ладонь протянул
Тебе Он…
Я знаю, ты плакал,
И рушились своды
Хрустальные.
Я знаю, ты понял,
Где Мрак, где Свобода
Твоя.
И вспыхнуло сердце,
И Ангел ушёл
В Беспечальное.
Я знаю, поверь,
Я всё знаю,
Ведь Ангел тот – Я!
7.
Человечеству не хочется песен
Пожелтевшие листья несмело застыли –
Начинается Эра Великих Депрессий.
Мы устали искать, нас давно позабыли.
Человечеству вовсе не хочется песен.
Мы не верим уже в самознание истин.
Для того, кто не прав, мир всегда слишком тесен.
Мы – мазки чудотворной безжалостной кисти.
Человечеству вряд ли захочется песен.
Но всё дальше и дальше стремится Дорога.
И не хватит секунды дойти до Рассвета.
Понимаем так мало, желаем так много
И уверены в том, что вращаем планету.
8.
Своё
Не ищите своё одиночество,
Оно в вас замерло по углам.
И не верьте чужому пророчеству
И фальшивым, но красочным снам.
Но – СВОИМ.
Не считайте небесные звёздочки.
Это – вы: без конца и числа.
И в душе на запыленной полочке
Одиноко сияет Звезда.
Но – СВОЯ.
И не думайте, что не узнаете
Вы себя, избегая других,
Чёрно-белое соло играете,
Но не в такт,
мимо нот,
не для них.
Но – СВОЁ.
9.
Цветное
Белый мел на чёрной доске.
Белый снег на серой тоске.
Это всё не старо и не ново.
Это трижды опять, а не снова.
Синтез красок на тонком холсте.
Ржавый скрип на помятом листе.
Это всё мы уже проходили.
Красным – были, о белом – забыли.
Когда синий иней лежит,
Когда жёлтый лес говорит,
Когда лето манит зелёным –
Остаётся чёрное чёрным.
Это всё – непонятное где-то,
Иллюзорность цветного букета,
Фиолетовый запах сирени
И неясные контуры тени…
Но когда достигаешь предела –
Всё сливается в вечное Белое!
10.
Поэту Декаданса
Всё также о грустном, холодном и сером –
Известные грани для лейтмотива
Поэта, который не стал пионером
Под грохот колёс локомотива.
Читатель не хочет в холодных объятьях
Грустить, протирая окно запотевшее.
Окно, позабытое в красном ненастье –
Единственный путь в своё наболевшее.
А где же всё чистое, милое, нежное,
Где Ангелы Света, Хранители Счастья?
За гранью зеркальной грустят, белоснежные,
И жмутся друг к дружке от холода братья.
Ведь зимнее небо, небо высокое.
Свойства имеет, в общем-то, серые.
Грустное небо, небо далекое
Дарит на Землю холодное… Белое.
Последняя станция локомотива:
Давно запорошена Память. Уныло.
По-декадански так странно красиво.
Искренне жаль, что всё это было.
11.
Сожженное Счастье
I
Когда опускается Мгла – разрывает на части.
Сегодня ты счастлив, а завтра – лишь прах
Сожженного Счастья.
И можешь взывать, рваться к Небу, лететь.
Ответом тебе будет только молчание.
Твой Путь завершился. Рядись! Не успеть…
Лишь эхом в груди едкий дым расставания.
Иди же бок о бок
С Судьбою-дорогой.
И – око за око
Велением Рока –
Жестоким – жестоко
Дымится прах дрока.
II
Так рвись прямо в Ночь,
Стань мороком, тенью,
Лети же, мчись прочь
В сон о снах в сновиденьях…
Лети же, расправь крылья - пепла иголки.
Застынь птицей Счастья,
уставшего Счастья,
сожженного Счастья –
Взорвись на осколки
СВОБОДЫ!
12.
Никому не нужен
Под дождём январским, шлёпая по лужам,
Шёл старик и думал: «Я уже не нужен…»
Серая промозглость задушила снежность,
Очерствели в мире доброта и нежность.
Раньше труд лелеял, отдаваясь делу,
Для других старался, истязая тело
Скрежетом литейки, но иссохло сердце,
Желчи горечь жечь вдруг стала, будто перцем.
Грусть внутри забилась, думал – возрастное.
По утрам стал бегать – тщетно… напускное…
Что же ту поделать? Дождь январский, лужи…
Плачущий старик он… Никому не нужен.