А Он и не знал, как бывает легко,

Когда понимаешь, что ты не один.

Когда вместо водки – пьёшь молоко,

И вовсе не ищешь для пьянки причин…

***

Ему – девятнадцать. Он весел и юн.

На даче с друзьями «за сессию» пьёт.

Отец вновь звонит – прицепился ворчун!

Уже всё равно. Трубку Он не берёт.

 

  Знакомые тянут Его на пикник.

Орут: «Не робей! Ну-ка, выпей до дна!»

Шабаш веселится: под гогот и крик

Сосёт из горла мутный литр вина.

 

Ему – двадцать восемь. Он дерзок и смел.

Сегодня опять накурился в обед.

Авось, не увидят, что белый, как мел.

Он с чёртом самим говорит тет-а-тет.

 

Трясёт по ночам. Под глазами – круги.

Давно ли Он видел отца или мать?

Враги никогда не простят все долги.

У мамы деньжат не мешало бы взять…

 

Ему – сорок девять. Стоит у окна

И смотрит на чьих-то детей во дворе.

Ни дыма не хочет уже, ни вина –

Всё меньше листочков в календаре.

 

Покинула мать. Умер в муках отец.

А Он вот живёт да не знает: «Зачем?»

Семью бы…  Какой же Он глупый слепец!

Мог счастье иметь, а остался… ни с чем.

 

Ах, если б Он знал, как коварен тот яд,

Который годами Его убивал.

И сколько прекрасных ребят и девчат

Тот в царство Зеленого Змия забрал…

 

Ему – шестьдесят. Он стар и уныл.

И катится, катится горько слеза.

Старик одинокий, любовь позабыл.

И вспомнить не против, да время не «за».

***

Такие, как Он – это тени для нас.

Как часто проходим мы мимо

В тот самый, возможно, единственный час,

Когда людям необходимы.

 

Мы видим в них пьяниц и нищих чужих,

Но душу сомнение гложет:

А что если в будущем старых, седых

 Нас бросят без жалости тоже?

 

Мне хочется, чтобы услышал весь свет:

В нужде никого не бросайте!

Не ждите, что подвиг ваш будет воспет.

Коль надо помочь – помогайте!

 

А деткам, родителям и старикам

 В ладошках Тепло подарите.

 И  солнышко доброе светит пусть Вам!

Любите!

Любите!

Любите!