А Он и не знал, как бывает легко,
Когда понимаешь, что ты не один.
Когда
вместо водки – пьёшь молоко,
И
вовсе не ищешь для пьянки причин…
***
Ему – девятнадцать. Он весел и юн.
На даче с друзьями «за сессию» пьёт.
Отец вновь звонит – прицепился ворчун!
Уже всё равно. Трубку Он не берёт.
Знакомые тянут
Его на пикник.
Орут: «Не робей! Ну-ка, выпей до дна!»
Шабаш веселится: под гогот и крик
Сосёт из горла мутный литр вина.
Ему – двадцать восемь. Он дерзок и смел.
Сегодня опять накурился в обед.
Авось, не увидят, что белый, как мел.
Он с чёртом самим говорит тет-а-тет.
Трясёт по ночам. Под глазами – круги.
Давно ли Он видел отца или мать?
Враги
никогда не простят все долги.
У мамы деньжат не мешало бы взять…
Ему – сорок девять. Стоит у окна
И смотрит на чьих-то детей во дворе.
Ни дыма не хочет уже, ни вина –
Всё меньше листочков в календаре.
Покинула мать. Умер в муках отец.
А Он вот живёт да не знает: «Зачем?»
Семью бы…
Какой же Он глупый слепец!
Мог счастье иметь, а остался… ни с чем.
Ах, если б Он знал, как коварен тот яд,
Который годами Его убивал.
И сколько прекрасных ребят и девчат
Тот в царство Зеленого Змия забрал…
Ему – шестьдесят. Он стар и уныл.
И катится, катится горько слеза.
Старик одинокий, любовь позабыл.
И вспомнить не против, да время не «за».
***
Такие,
как Он – это тени для нас.
Как
часто проходим мы мимо
В тот самый, возможно, единственный час,
Когда людям необходимы.
Мы
видим в них пьяниц и нищих чужих,
Но
душу сомнение гложет:
А
что если в будущем старых, седых
Нас бросят без жалости тоже?
Мне
хочется, чтобы услышал весь свет:
В
нужде никого не бросайте!
Не
ждите, что подвиг ваш будет воспет.
Коль
надо помочь – помогайте!
А
деткам, родителям и старикам
В ладошках Тепло подарите.
И
солнышко доброе светит пусть Вам!
Любите!
Любите!
Любите!